Борьба за Японию и сёгуны Асикага
Но вернёмся к событиям ХIV в., когда формировалось боевое искусство самураев. Самурайские кланы, почувствовав слабость централизованной власти, вновь ринулись в сражения за передел земель. Как мы видели, наиболее удачливым и умелым оказался клан Асикага. Хитроумный и умелый воин Асикага перемещает свой штаб в Муромати – один из кварталов города Киото, а потому этот период японской истории стал именоваться периодом Муромати, или Асикага (1333–1573). Клан Асикага оставался у власти до 1467 г., до начала гражданских войн Онин, ввергнувших страну в хаос.
Несмотря на многочисленные и весьма кровопролитные войны, период Муромати, когда правили сёгуны Асикага, оказался весьма продуктивным с точки зрения культурного и духовного развития. Резко увеличивается количество дзэнских монастырей, частично благодаря расширившимся контактам с Китаем, частично благодаря тому, что интеллектуалы нередко находили прибежище именно за монастырскими стенами. Пик культурного развития периода Муромати пришёлся на время правления третьего сёгуна клана Асикага – Ёсимицу, и этот взлёт продолжался вплоть до восьмого сёгуна Ёсимаса.
Асикага Ёсимицу в 1395 г. объявляет о своём отречении от власти и уединяется в прекрасном замке Кинакудзи – «Золотом павильоне», отныне предаваясь занятиям каллиграфией, монохромной живописью суми-э, постижению тонкостей чайной церемонии.
Строгость и простота самурайской жизни периода Камакура остались позади; теперь в замках даймё начинали ценить пышность украшений и тонкость художественных форм. Расширялась торговля с Китаем, где на смену монгольской династии Юань пришла китайская династия Мин (1368–1644), и теперь на Японские острова поставлялся тончайший китайский фарфор.
Каллиграфия сёгуна Асикага Иосимицу (1358–1408),
который получил пост премьер-министра – высшее звание императоской бюрократической
системы. Надпись: «Фугэн, Сюкюрю, Кэйсё» – «Просветленный ныне,
обитель дракона, дерево и солнечный свет» относится
к Сосидо – храму предков
Самураи фактически захватывают власть в стране, держа под контролем столицу Киото. Правда, огромные дружины даймё по сути были разобщены, а их полководцы с недоверием взирали на своих соседей, готовые в одну ночь превратиться в заклятых врагов. Именно тогда видные самураи стали активно привлекать к себе на службу лазутчиков-наемников ниндзя для тайной, а порой и показательной расправы над своими соперниками. Таким образом, сёгун Асикага оказался не столько единоличным правителем Японии, сколько главой весьма неустойчивой военной коалиции из лидеров самурайских дружин (сёгунов), элитного слоя самурайства – сюго – и нескольких кланов ниндзя.
Слой сюго включал в себя ряд старых сюго (самураев-администраторов) периода Камакура, членов младших ветвей рода Асикага и личных вассалов самого сёгуна. Сёгун в свою очередь вручал сюго под его административную и военную ответственность одну или несколько провинций, превращая, таким образом, этих людей в своих личных представителей на местах.
Они не подчинялись никому, кроме сёгунской ставки – бакуфу, а порой лишь самому Асикаге. Они же отвечали за воинскую подготовку местных самураев и всячески усиливали свои войска. По всей Японии стали разыскивать умелых мастеров боя на мечах и стрельбы из лука. Именно в эту пору прославился знаменитый род фехтовальщиков провинции Миямото, из которого вышел легендарный Миямото Мусаси. Все его предки служили наемными инструкторами в личной гвардии сюго, а позже и при императорском дворе в Киото.
Путём тщательного отбора сюго создавали свою территориальную гвардию – кокудзин, выполнявшую поручения своего господина. Сюго были наделены огромными правами. Они собирали налоги с обрабатываемых полей (тансэн), особые налоги с общинных и частных земель для тренировки воинов (хандзэй). Они же отвечали за борьбу с местными бандитами и с профессиональными лазутчиками-ниндзя, поддерживали спокойствие в провинции, вершили суд на местном уровне. Им также поручалось ведение специальных реестров пустующих земель, домов, которые покинули владельцы, а после сражений сюго выполняли еще более важную функцию – делили добычу.
И вот постепенно из обычных администраторов, поставленных сёгуном для поддержания его власти на местах, сюго превращаются в единоличных правителей территорий. Теперь их стали называть «сюго даймё», или «правящие даймё». Многие сюго настолько расширили сферу своей деятельности, что под их властью, поддерживаемой силой оружия, уже находилось по нескольку провинций: например, знатные сюго Ямана и Хосокава контролировали по шесть провинций. К тому же все эти местные царьки были членами сёгунского правительства-бакуфу и занимали высокие официальные посты в центре. За этими людьми стояли сотни и тысячи блестяще подготовленных воинов. Ряд сюго уже перебрались в столицу Киото, контролируя оттуда собственные владения через своих поверенных, а самые влиятельные сюго даймё Сиба, Хатакэяма и Хосокава занимали высокие посты в ставке бакуфу, именовавшиеся «канрэй» – личный представитель сёгуна.
Сюго почувствовали свою силу и, несмотря на предписания Бусидо, уже мало подчинялись своему господину. Правда, некоторые особо решительные сёгуны, вроде третьего сёгуна Асикага Ёсимицу и шестого сёгуна Ёсинори, не боялись прибегать к военной силе для расправы с непокорными. Однако не всегда конфликты разрешались в пользу сёгунов: например, в 1441 г. Асикага Ёсинори поплатился жизнью за свои действия против сюго, пав жертвой подосланного ниндзя. Это привело к началу очередных гражданских войн – «войны Онин» (1467–1477). Сюго объединились в мощную военную коалицию, возглавляемую Ямава Содзэном и Хосокавой Кацумото, которым когда-то столь опрометчиво доверял сёгун Асикага. Их войска опустошили Киото и начали чудовищную бойню в провинциях. Сюго, фактически предавших своего господина (ещё одна прекрасная иллюстрация невыполнения Бусидо и самурайских норм «долга»), теперь интересовало сёгунское место в Киото, сулившее власть над всей страной.
Но предательство в итоге может породить лишь другое предательство. Теперь мелкие военные лидеры, которые были посажены в качестве поверенных сюго на местах, начали в свою очередь немилосердно предавать своих господ, увлечённых борьбой за власть в Киото. Лидеры территориальных войск стали требовать полного контроля над землями, статуса даймё и в конце концов ниспровергали многих сюго. Эти события, густо замешанные на предательствах, наемных убийствах и попрании всех норм чести, были весьма остроумно названы «гэ коку дзё» – «нижние опрокидывают верхних». На верху оказался новый слой – «сэнгоку-даймё», родившийся в результате войн Онин.
Война заметно подорвала финансовую и военную мощь сёгунов. Ситуация на местах вышла из-под их контроля. Военную и культурную жизнь страны в ХIV-ХV вв. стали определять новые победители – сэнгоку-даймё. По сути они представляли собой новую воинскую аристократию, опиравшуюся уже не только на своих многочисленных предшественников-воинов, но и на всю культуру наследственной аристократии кугэ, которая столь ярко проявляла себя в Киото. Военные приготовления по-прежнему занимали всё время самураев, а боевое искусство приобретало филигранную отточенность.
Даймё внимательно наблюдали за своими вассалами, реагируя на их малейшие связи с потенциальными соперниками. И здесь как никогда прежде понадобились услуги профессионалов. На содержании таких крупнейших даймё, как Хосокава, Ямава, Такэда и другие, состояли целые армии разведчиков-ниндзя, действующих нередко в качестве «двойных», а то и «тройных агентов», или «внутренних агентов» (найкан). Помимо этого даймё нанимали некоторых жителей деревень в качестве доносчиков, которые тоже считались ниндзя и именовались инкан – «местные жители».
Ниндзя оказались крайне необходимы влиятельным даймё хотя бы уже потому, что воинская элита и правители территорий теперь постоянно жили в Киото, а следовательно, их владения могли выйти из-под контроля. Именно в это время термином для обозначения ниндзя стало слово «куса» – «трава» как символ того, что ниндзя «произрастают» повсюду подобно сорной траве.
Напомним, что теперь вся политическая и культурная жизнь самураев сконцентрировалась в Киото, куда переместил ставку бакуфу в 1336 г. ещё Асикага Такаудзи. Сюда же со всех концов страны к сёгунскому двору съезжались видные самураи.
Хотя боевыми искусствами занимались поголовно все самураи, преподавание некоторых аспектов воинского мастерства держалось в секрете и велось в закрытых школах. Крупнейшими самурайскими кланами даймё становятся Оути и Хосокава, содержавшие в своих поместьях огромные школы воинских искусств, где преподавались самые разнообразные дисциплины: фехтование на мечах, стрельба из лука, искусство ведения диверсионных операций и многое другое.
Клан Оути занимал лидирующее положение среди всех вассальных семей, подчинявшихся непосредственно сёгунскому роду Асикага, и контролировал огромные территории в провинциях Суо, Накагато и северную часть острова Кюсю. Оути Ёсихиро стал правителем-сюго сразу в шести провинциях, подчинил себе крупный центр преподавания бу-дзюцу и изготовления оружия – Будзэн на западе острова Хонсю. Теперь род Оути имел лучших мастеров по изготовлению мечей и экипировки самураев и отбирал наиболее красивые и надежные латы для своих воинов. Один из членов клана Оути – Морими – завоевал репутацию отчаянного воина, утонченного поэта и учёного, искушённого в китайской философии неоконфуцианства. Именно Оути издали некий кодекс поведения в доме – своеобразное переложение принципов Бусидо для «внутренней жизни» в семье, а также сборник правил поведения во время посещения самураем своего господина и даже знаменитый сборник изречений Конфуция «Беседы и суждения» («Лунь юй»). Одним словом, это был просвещённый самурайский род, принадлежащий, безусловно, к высшей воинской элите.
Другой не менее славный клан того времени, Хосокава, представлял собой одну из ветвей клана Асикага. Когда Асикага Такаудзи в 30-х годах ХIV в. захватил власть и выгнал императора из его резиденции в Киото, правой рукой нового сёгуна стал Хосокава Ёрихару (1299–1352). За свои заслуги последний был назначен сюго в плодородные провинции Ава и Бинго, а его потомок Ёриюки (1329–1392) захватил контроль над центральной частью острова Хонсю и островом Сикоку. В 1367 г. он получил высокий титул личного представителя сёгуна (канрэй) и долгое время служил в качестве советника при молодом сёгуне Ёсимицу, обучая его боевым искусствам.
Род Хосокава сосредоточил в своих руках лучших инструкторов по кэндо и бою на алебардах, тратя на создание специальных школ при храмах немалые деньги. Особенно отличался этим Хосокава Масамото (1466–1507), который был воспитателем молодого сёгуна.
Император Го-Мидзурно (1596–1680). Был женат на дочери сёгуна Токугавы Хидетады. Прославился своими познаниями в японской поэзии (вака), китайском стихосложении (канси), каллиграфии, искусстве чайной церемонии и икебане. Не выдержав унижений со стороны Токугавы Иэясу и Хидетады, отобравших у него власть, в 1629 г. отрекся от престолаи стал дзен-буддийским монахом под именем Эндзё (Портрет работы Гэнчьё Сёнина, 1680)
Среди других кланов, которые в равной степени практиковали боевые искусства и утонченные гражданские науки, можно назвать Асакуру, Хатакэяма, Такэда, Ходзё. Ходзё Идзиясу прославился как активный покровитель особой самурайской школы Асикага, своеобразного средневекового университета. Известный католический миссионер Франциск Ксавье, прибывший в Японию для проповеди христианства, считал, что подобных школ в ХVI в. насчитывалось более трёх тысяч. А это значит, что самураи уже с малых лет начинали получать систематическое образование не только в области боевого ремесла, но и в сфере гражданских наук и изящных искусств.
В XV–XVI вв. не проходило ни одного дня, чтобы в каком-то районе Японии не велась битва за территории. И это было не случайно. В начале ХVI в. в стране насчитывалось по крайне мере около 250 сэнгоку-даймё со своими военными дружинами, школами боевых искусств и непомерными политическими амбициями. Большинство этих людей пришло к власти в результате того, что они, объединившись с двумя-тремя себе подобными, скинули местного сюго и взяли под контроль провинцию. По понятным причинам власть они возвращать не собирались, хотя и отдавали себе отчет в том, что сёгуны недолго будут терпеть их самоуправство. А следовательно, сэнгоку-даймё уповали только на мастерство своих воинов и хитрость наемников-ниндзя, состоявших у них на службе.
Примечательно, что сами сэнгоку-даймё называли свои территории не иначе как «кокка» – «государство», «страна», считая себя «народными правителями» (коги). Некоторые даже дерзко устанавливали свои девизы правления (по традиции это мог делать лишь сам император Японии), назначали собственных чиновников, раздавали звания – одним словом, брали на себя прерогативы императора.
Свои владения сэнгоку-даймё превращали в неприступные крепости, по их границам денно и нощно несли дозоры специальные самурайские разъезды; местным кланам было предписано поставлять в общую армию определенное число воинов в полной экипировке. Всё это явилось огромным стимулом для развития бу-дзюцу в Японии. Пожалуй, такого поголовного занятия боевыми армейскими искусствами не было даже в Китае.
Для таких местных сэнгоку-даймё военный аспект жизни значительно перекрывал все остальные. И если самурайская элита вроде кланов Ходзё, Оути и Хосокава увлекалась искусством, музыкой и литературой и немало в этом преуспела, создав даже особый культурный стиль, то эти люди по-прежнему открыто презирали все гражданские дисциплины. В большинстве своем они были плохо образованы, хотя являлись хорошими администраторами и замечательными воинами. Больше всего их беспокоили кадровые вопросы, и каждый из них стремился создать свои кодексы поведения и регулирования отношений на подвластных им территориях. Например, Асакура Такакагэ (1428–1481), который стал сюго в провинции Этидзэн, в 1471 г. составил для своего сына Удзикагэ свод правил. Этот кодекс, отмеченный поразительным рационализмом и воинской простотой слога, гласил:
«Не назначай на руководящий пост или административную должность того, в ком отсутствуют способности, даже если члены его семьи служили из поколения в поколение семье Асикага… Не испытывай излишнего стремления к мечам и клинкам, созданным знаменитыми мастерами. Даже если ты владеешь мечом, который стоит десять тысяч монет (хики), тебе всё равно не устоять против ста копий, каждое из которых ценой всего лишь в сто монет. Поэтому лучше используй десять тысяч монет для покупки ста копий и вооружи ими сто воинов. Только таким образом ты сумеешь защитить себя во время войны…» (Lu D. Sourses of Japanese History, New York, 1974, vol 1, p. 172).
Разумные и предельно рациональные советы выделяли важную черту в характере местных правителей того времени – они были крайне прагматичны и заботились лишь о том, чтобы удержать власть в своих руках. Об эту жажду власти, как о стену, разбивались все моральные и нравственные требования Бусидо. Советы своим ближайшим подданным, подобные тем, что приведены выше, существовали практически в каждом крупном самурайском клане. Например, наставления Асакуры в течение почти целого столетия почитались как «кодекс чести»; сам же клан Асакура являл собой образец могучего самурайского рода. Однако в 1573 г. клан Асакура выбрал себе слишком мощного противника – знаменитого правителя Японии Оду Нобунагу, который наголову разгромил не в меру возгордившийся клан и вырезал добрую его половину. Последний из даймё рода Асакура – Ёсикагэ – совершил харакири, и на этом великий клан угас.
К середине ХVI в. раздробленность и децентрализация достигли своего предела. Никто никому не хотел подчиняться, а союзы между двумя даймё заключались лишь для того, чтобы вырезать клан третьего даймё. Правда, у некоторых сэнгоку не раз возникали мечты о том, чтобы засесть в Киото и объединить страну под своей властью. Но для этого нужны были не только мощная рука воина, но и хитрый ум политика. Именно такими качествами и обладал знаменитый Ода Нобунага, вышедший из мелких сэнгоку-даймё.