О боевых искусствах

На Западе японские боевые искусства привычно ассоциируются с дзэн-буддизмом. Но при том, что все боевые искусства Японии как психодуховные практики самосовершенствования действительно связаны с дзэн, не все из них имеют отношение к дзэн-буддизму. Безусловно, они находятся под влиянием буддизма, но в такой же мере влияют на них синтоизм, конфуцианство и, разумеется, бусидо — воинский кодекс.

Войдя в японский додзё, вы увидите символы всех этих четырех миров. Система рангов и организация додзё основаны на конфуцианских идеалах. Убранство алтаря перед входом в додзё — вдохновенное произведение каллиграфического искусства или цветочная композиция — может выражать идеалы дзэн-буддизма. В стенной нише, высоко над площадкой додзё, нередко помещается ками- дана — синтоистский алтарь. Взаимоотношения между членами додзё регулируются конфуцианскими правилами поведения и бусидо — кодексом чести, во многом основанном на конфуцианской философии.

Все эти идеи укоренены в японской культуре настолько глубоко, что японский будоист может даже не осознавать их, хотя и руководствуется заложенными в них представлениями о «подобающем» поведении и образе мысли. Японец без малейшего труда выбирает уместные в тех или иных обстоятельствах «религиоз-ные» идеи и реагирует на них свободно. Один мой японский коллега полушутливо заметил: «Мы, японцы, ведем бизнес, как христиане, женимся — как синтои-сты, а хороним покойников — как буддисты». Изучая японскую культуру перед путешествием в Японию, я прочитал несколько трудов, из которых явствовало, что, по данным переписей, численность японцев, называющих себя буддистами, синтоистами или христианами, в общей сложности превышает все население Японии! Иными словами, один и тот же японец может считать себя и буддистом, и синтоистом — в зависимости от ситуации. , —
Каждый из этих четырех философских миров будо по-своему помогает понять сущность и цель практики будо. Профессор Инадзо Нш:0бэ, автор книги «Бусидо: кодекс воина», обсуждает тему в главе «Источники бусидо» (р. 17—21). О буддизме, например, он пишет: «Три основных положения буддизма таковы: чувство покоя; доверие к судьбе; смирение перед неизбежным, презрение к жизни, сочетающееся с дружественным от-ношением к смерти, и стоическое самообладание перед лицом невзгод. Все эти принципы воплощены-кодексе бусидо».

Относительно дзэн-буддизма он замечает (р. 17): «Метод дзэн — созерцание и обретение совершенства. Одно из высших достижений мастера любого воинского искусства состояло в том, чтобы стать также мастером дзэн». Я бы добавил, что термины мусин («пустой ум») и дзансин («покоящийся ум»), встречающиеся в теории всех японских боевых искусств, восходят к буддизму, в котором понятие ума играет значительно более важную роль, чем в синтоизме, конфуцианстве или бусидо.

Синто («путь богов») — это религия, довольно примитивная в философском отношении, но восходящая к гораздо более древним истокам, чем буддизм, конфуцианство или бусидо. Если буддизм, конфуцианство и буси-до могут быть непосредственно перенесены на западную почву, то синтоизм слишком тесно привязан к географическим особенностям Японии — «обители богов». Места, считавшиеся жилищами каш (духов, или богов), стали синтоистскими святилищами. Синтоизм — это рели-гия, связывающая японцев с их землей и историей. Идеалы синтоизма — преданность родине и правителям своей родной земли; преданность семье, причем не только живым родственникам, но и предкам; чистота; благочестие; внимание к бытовым аспектам повседневности; дух общины; радость жизни; и наконец, вера в то, что Нитобэ называет (р. 17) «божественной чистотой человеческой души». Тем самым синтоизм ведет своего последователя к «непогрешимости мышления».

В синтоизме есть и мистическая сторона, которой Нитобэ не касается. Это — вера в то, что простой смертный может непосредственно общаться с духовными силами. Приехав в Японию в наши дни и посетив синтоистское святилище, можно увидеть, к примеру, мико (жриц), торгующих с лотков или в киосках разнообраз-ными амулетами. Обычно они одеты в красные хакама и белое кимоно. В старину эти жрицы были своего рода медиумами: через них коми в святилище беседовали с верующими.
Еще одно важное понятие мистического синтоизма — каниагара-но-мити, что можно перевести приблизительно как «цветущий путь божественной любви». В этом выражении подразумевается, что даже простой смертный способен прикоснуться к священным нитям, связывающим воедино все миры, и буквально превратиться в то, с чем он себя отождествляет (в данном случае — в «божественную энергию»).

Многие основатели школ боевых искусств переживали религиозный опыт общения с коми (синтоистскими духами-богами). Особое покровительство искренним ученикам на пути будо оказывали, как считалось, тэту — длинноносые лесные духи, принадлежавшие к одной из множества разновидностей коми.

Нитобэ (р. 17) называет труды Конфуция «источником, из которого обильнее всего черпа^ш идеи создатели бусидо». «Пять нравственных отношений» Конфуция легли в основу бусидо. Эти отношения (между господином и слугой, между отцом и сыном, между мужем и женой, между старшим и младшим братом и между друзьями) были для Конфуция и его последователей законом природы — «путем нёба». Конфуций утверждал, что знание должно проявляться в действии, иначе оно остается поверхностным. Он учил, что во всех своих действиях человек должен руководствоваться правильными принципами поведения. Он не упустил из виду ничего — ни правил поведения в присутствии императора, ни указаний о том, как следует одеваться в весенний день, или о том, как держаться на похоронах. Конфуций учил, что подобающее поведение — это средство объединения общества путем утверждения семейного духа. Именно по этой причине отношения между членами додзё близки к семейным. Сэнсэй — это отец или мать. Мастера, равные сэнсэю по рангу, — это дядья и тети. Ученики — это ваши старшие и младшие братья, старшие и младшие сестры.

Бусидо закладывает основы отношений между вои-нами и военачальниками, однако отношения эти пронизаны также синтоистскими, буд дийскими и конфуцианскими представлениями о долге, родственных отношениях, верности и моральных обязательствах. В кодексе чести японского воина спились воедино разнообразные представления, относящиеся к трем описанным выше философским системам.

Как уже говорилось, в любом японском додзё вы обнаружите приметы всех четырех «миров» — синтоизма, буддизма, конфуцианства и бусидо. Точно так же в каждом додзё, независимо от стиля, используется система терминов, общих для всех боевых искусств. Универсальность этих понятий свидетельствует об их глубокой древности.

Во-первых, это восклицание тацу!» (произносится в усеченной форме — как «хац»). Я решил начать именно с этого возгласа, чтобы показать, что термины боевых искусств могут обозначать не только какие-либо предметы, философские понятия, приемы боя или части тела, но различные чувства. Еще примеры подобных терминов — «осу!» и «ёси!».

С понятием «кацу» я впервые столкнулся, изучая дзэнскую литературу. Это слово часто фигурировало в беседах между наставником и монахом-учеником: «Ученик: Учитель, какова природа Будды? — Учитель: Кацу\»

Это — восклицание, не имеющее какого-либо рационального содержания. Это — ки-ай. На практике я впервые столкнулся с кацу во время занятий кюдо. Мне удалось более или менее адекватно освоить базовую форму исполнения выстрела всего за несколько месяцев, однако, с точки зрения наставлявшей меня старшей ученицы сэнсэя Асакумы, в моем исполнении чего-то все-таки не хватало. И в конце концов она прибегла к кацу — видимо, я очень ее огорчил. Однажды утром, готовясь к выстрелу под бдительным оком этой наставницы, я заметил, что она хмурится и что-то бормочет про себя по-японски. Наконец она подошла ко мне совсем близко, вскинула брови, округлила глаза и выкрикнула это слово. Я был поражен. Я впервые услышал настоящее «кацу!». В са-мом общем виде смысл этого восклицания можно пере-дать так: «Вложи в это хоть немного души!» Поскольку моя наставница не говорила по-английски^ а я не знал японского, она попыталась пробудитывВ мне огонь духа именно этим словом.
Восклицание «кацу!» связано с одним из самых важ-ных понятий, общих для^всех японских боевых ис-кусств, — понятием «хара». Кацу, которое, по выражению авторов дзэнской литературы, «изрекда» моя наставница, исходило, вне сомнения, из ее хара. Хара можно зрительно представить как точку, расположенную приблизительно в 5 см ниже пупка, в центре живота. Иногда местоположение этой важнейшей точки определяют брлее точно. В сочинениях Хакуина Дзэндзи, мастера дзэн периода То- кугавы, которого называли «возродителем Риндзай Дзэн» и о котором роси из монастыря Сёфукудзи в Фукуоке постоянно вели вдохновенные беседы, проводится различение между кикай — центром дыхания, расположенным примерно в 3 см ниже пупка, и талдэн — центром силы, расположенным в 5 см под пупком (Yampolsky, 1971, р. 30).

В любом боевом искусстве вас постоянно будут призывать сосредоточиться на хара, выполнить движение, исходящее из хара, нанести удар из хара, выдохнуть из хара. Хара, или по-китайски даньтянъ, — это не только центр физического тела, но и центр психического и духовного «я».
У западного человека упоминания о хара подчас вызывают улыбку и порождают всевозможные шуточки о «созерцании пупа». Но мне кажется, что на самом деле западные люди прекрасно понимают, что такое хара. Ведь и футбольный тренер может крикнуть своему подопечному: «Подбери живот!» — в смысле «подтянись», «соберись». Слово «живот» он использует — а футболисты понимают — в том же самом смысле, в котором используется термин «хара». Это физический, психический и духовный центр в области живота, из которого мы каким- то образом черпаем силу и воодушевление.
Путешествуя несколько лет назад по штату Вайоминг, я остановился в одном городке посмотреть на родео. Сидячих мест не было, все зрители были хорошо между собой знакомы. Как и любой американский мальчишка, я 9 детства мечтал постоять у загона и послушать, как ковбои обсуждают ход состязаний, перекидываются шутками и вспоминают старые времена. И вот, наслаждаясь от души этой патриархальной сценой, я внезапно услышал громкий выкрик одного из болельщиков: «Давай, Дэнни! Животом! Налегай от живота!» Ковбой в загоне пытался успокоить брыкающуюся лошадь, а его друг советовал ему обратиться к принципу хара.

В Японии считается, что именно из хара рождаются глубокие, задушевные отношения между двумя людьми. Искусство общения именуется «искусством живота» (ха-рагэи). Боевые искусства — это тоже искусства общения. Высшая форма боевого искусства — это способность внушить своим поведением, что ты непобедим. Если эта мысль будет исходить из хара, то воин и в самом деле окажется непобедим.
Точку хара можно ощутить физически. Впервые я ощутил ее во время медитации под руководством шифу Чжань-Поя, моего учителя кунг-фу. За несколько дней до того шифу Чжань-Пой обучал нас особой дыхательной медитации, основанной на сосредоточении мысли в области даньтянь — в точке, соответствующей японской хара. И вот однажды, проведя в медитации около часа, я внезапно почувствовал какое-то движение в животе. Как будто там двигалось и извивалось что-то живое. Пытаясь зри- тельно представить себе, что же имённо я чувствую, я увидел мысленным взором шар размерами чуть побольше мяча для гольфа, которой состоял из сплетенных в клубок крошечных ящерок или змеек. Щекотка, которую я ощущал в центре живота, заставила меня старательнее сосредоточить внимание на хара, и чем больше я концентрировался, тем сильнее шевелились эти ящерки. Позже я прочитал об опыте пробуждения кундалиыи. По индийским представлениям, йог, погруженный в медитацию, ощущает в области пупка змею-кундалини, которая затем медленно поднимается вверх по позвоночнику и вызывает удивительные духовные состояния. Должно быть, я тоже ощутил движение этой змеи, но йогам она предстает в облике божественной кобры, а я видел только клубок крохотных ящериц. Наверное, я недостаточно много тренировался.

Слово «хара» в значении «центр тела» можно также рассматривать в контексте верховой езды. В большинстве китайских боевых искусств стойки называются «конями». Длинная серия ката в японском каратэ-до именуется «Всадником в железной броне», а о том, какой вклад внесли американские ковбои в «искусство живота», я уже рассказывал. Выполняя приемы своего искусства, попытайтесь представить себя рыцарем верхом на коне — так вы приблизитесь еще на шаг к освоению метода хара. Конь (нижняя половина тела) отрывается от земли и вновь касается ее копытами, преодолевая препятствия, а всадник (верхняя половина тела), крепко держась в седле (в середине тела), сидит в изящной позе, оставляя всю черную работу на долю коня.

Физическим проявлением хара является так называемый «утробный смех». Нервный, напряженный человек обычно хихикает или повизгивает на высоких тонах. А человек, действующий с опорой на хара, смеется «утробным смехом». Моя наставница в кюдо, сихан Асакума, смеялась, как Мэй Уэст: это был гулкий хохот, который на Западе, пожалуй, сочли бы неприличным. Смех этот исходил из центра ее тела и свидетельствовал о расслаблении, силе и радости. Мой сэнсэй в сякухати (игре на флейте) в Сайкоку, где я изучал Комусо Дзэн, хохотал, как Санта Клаус.

Для японца хара имеет во многом такой же символический смысл, какой для западного человека вложен в понятие «сердце». Когда мы хотим выразить глубокое чувство — например, любовь к своей стране, любовь к близкому нам человеку, искренность и т. п., — мы при-кладываем руку к сердцу. Если бы мы попытались отыскать в сердце то место, в котором пребывает эта глубокая любовь или искренность, мы добились бы не большего, чем какой-нибудь японский хирург, решивший вскрыть пациенту живот в поисках хора. Но, несмотря на это, сердце в нашей культуре, как и хара в культуре Японии, уверенно связывается со всеми нематериальными, символическими и эмоциональными устремлениями.

Упомянув о связях, мы можем перейти к следующему важному понятию, общему для всех боевых искусств, —- к мусуби (букв.: «прилипание», в переносном значении — гармоничное взаимодействие и единство цели). Мусуби — это средоточие боевых искусств. Участвуя в кумитэ (спарринге), вы должны проявлять мусуби («гармонично взаимодействовать»), Выполняя бросок в айкидо, вы должны проявлять мусуби. Точно так же вы должны «гармонично взаимодействовать» со своим луком и стрелами в юодо, с мечом — в иайдо, с дзё и боккэиом — в дзёдо. Мусуби вовсе не предполагает зависимости такогорода, которая подразумевается в выражении: «Он привязан к своей матери». Скорее имеется в виду общность цели. Самым лучшим мусуби, какое я испытал в своей жизни, я обязан одному шмелю, которого однажды увидел у себя в саду. Когда я понял, что шмель собирается присесть на мою руку, я отодвинулся. Но шмель последовал за мной, как привязанный, держась дюймах в трех от моей кожи% Сколько я ни размахивал руками, он не улетал — но и не садился на меня. Казалось, он в каком-то смысле стал частью,меня. Я шел — он летел за мной. Учителя боевых искусств приходят к нам в самых разных обличьях.

Очень важное понятие во всех японских боевых ис-кусствах — ки. Этот корень входит во многие японские слова: тэпки («погода»; букв.: «ки неба»), куки (воздух; букв.: «ки небесного пространства» или «ки пустоты»), танки («нетерпеливый»; букв.: «короткая ки»), бёки («бо-лезнь»; букв.: «больная ки»), китигай («сумасшедший»; букв.: «искаженная ки»), и так далее.

Ки — это энергия Вселенной, ее движущая сила. Она исходит от богов. Она пронизывает все сущее, в том числе и людей. ЕЕ можно развивать и укреплять. Можно утратить ее, но можно и приобрести. С ки все работает лучше, а без нее все разваливается на части. Именно ки пыталась пробудить во мне наставница в кюдо своим окриком «кацу?». Именно ки позволяет мастеру разбивать камни голыми руками. Энергия ки никогда не угасает — она лишь преображается. Xара — это главный центр сосредоточения ки в теле. Поэтому мы называем ее «огнем в животе».

Западный человек может заимствовать и усвоить это японское понятие, что позволит ему по-новому понять единство всего сущего. Но вовсе не обязательно интерпретировать ки в мистическом ключе. Сказав ученику, чтобы он вложил в свою ката или выполнение базовой техники больше «души» или «энтузиазма», вы сможете пробудить в нем способность сознательно наращивать энергию ки усилием воли. Но это — только начало. Как только мастер боевых искусств осознаёт, что энергия, вложенная в действие, — это энергия, извлекаемая из действия, ки становится его неизменным спутником и товарищем. Ки — это нечто неодушевленное, но вместе с тем она движется. Она наступает. Она отступает. Она может болеть. Она может сбиваться с пути. Ее можно накапливать. Ки — это ваш энтузиазм. Это — та «изюминка», которая придает вам блеск. Подружившись с ки, вы окажетесь на пороге следующего большого скачка в своем развитии.

Этот скачок приведет вас к дзэн — к медитации. Понятие дзэн применяется во всех японских боевых искусствах. Помните, что дзэн и дзэн-буддизм — это не одно и то же. Распознать человека, достигшего в своем обучении стадии дзэн, можно по таким характерным чертам, как самообладание, пренебрежение к отвлекающим факторам, интенсивность переживаний, углубленность в свой духовный мир и сосредоточенность. Вы узнаете такого человека по глазам и по исходящей от него спокойной, но мощной энергии. Все, что вы делаете в додзё, должно быть проникнуто духом дзэн. Мой сэнсэй в каратэ-до называл выполнение ксипа «демонстрацией своего дзэн». Глубокое сосредоточение ума, характерное для сэнсэя дзё- до и проявляющееся в его взгляде, в его камай (выражении лица) и ки-ай, очень трудно выдержать, когда мастер такого класса движется навстречу вам через площадку, подняв меч и устремив прямо вам в глаза немигающий взгляд. Блокировать и отбивать с помощью Ъзё удары боккэ/ia несравненно легче, чем выдерживать сосредоточенный взгляд сихат дзёдо, идущего в атаку.
Два выстрела, которые ежедневно выполняла мастер Асакума, были для нас, учеников, не только виртуозной демонстрацией юодо, но и возможностью увидеть дзэн в выражении ее лица. Когда она стреляла, можно было почти физически ощутить интенсивность ее сосредоточения и одиночества и почувствовать связь (мусуби), соединявшую сэнсэя Асакуму с ее луком, стрелами и мишенью. В тот момент для нее не существовало больше ничего. Она была погружена в глубокое состояние дзэн.
Стандартные методы медитации, которым обучают в различных Рю, могут основываться на различных типах дыхания, на различных упражнениях, развивающих координацию дыхания с движениями — такими, как выстрел из лука, извлечение меча из ножен или выполнение ката. Они позволяют ученику познакомиться и с практикой медитации в целом, и с конкретной техникой, передавшейся в данной школе из поколения в поколения. В одной из школ, где я обучался, в медитации применялись колокольчики. Монахи школы Кому со Дзэн пользуются большими бамбуковыми флейтами. Мне довелось заниматься в додзё, где использовали барабаны, гонги, музыкальный инструмент в форме полой деревянной рыбы, а также деревянные палочки, которыми резко ударяли друг о друга. В основе всех этих вариантов лежит один и тот же принцип. Но овладение стилем медитации, принятым в вашем додзё, пробуждает ваш дзэн и укрепляет связи с товарищами по школе. Конечная цель — превратиться в дзэн, а не зани-маться дзэн всю свою жизнь; впрочем, можно сказать и так, что заниматься дзэн всю свою жизнь — это и значит превратиться в дзэн. Можно вспомнить и о хлопке одной ладони, и том, как выглядело ваше лицо до того, как вы родились. Примите все эти загадки — загадки всех четырех философских миров — и воспримите с радостью то учение, которое содержится в этих древних идеях. Старайтесь понять, какой вклад вносят буддизм, конфуцианство, синтоизм и бусидо в образ мышления японских во-инов. Старайтесь — но не перестарайтесь. Продвигайтесь так, как если бы вы гуляли в густом тумане. Идите не спеша — и вы обязательно промокнете до нитки.